[Гусева Юлия]

Трудно назвать литературное произведение, которое оказало бы такое влияние на изобразительное искусство, как прославленные «Метаморфозы» (или «Превращения») римского поэта Овидия. Начиная с 15 в. античные сюжеты, почерпнутые из овидиевых «Метаморфоз», изображались художниками и скульпто*рами великое множество раз
«Метаморфозы» были любимой книгой юности таких разных людей как Чосер, Монтень, Вордсворт и Гете. Овидий входит в четверку античных знаменитостей, приветствующую Данте с Вергилием у входа в Ад («Божественная комедия», Ад, 4). В средние века Ови*дия почитали за колдуна — на его родине в Сульмоне до сих пор сохранились предания о волшебнике «Видии». В эпоху Возрождения Овидий считался, напротив, идеа*лом человека и тогда же — в 1471 его стихи были впер*вые изданы.
Овидием про*должали восхищаться и в XIX веке, и знакомство с его поэ*зией было обязательным элементом классического обра*зования, хотя содержание стихов Овидия не всегда устраивало (и до сих пор не устраивает) преподавателей с моральной точки зрения. Надо однако, сделать скидку на то, что считается моральным и нравственным в современном мире, не было единственно возможным вариантом в мире и временах Овидия. И в его стихах есть легенды и истории, обсуждение которых достаточно жестко табуировано и в наше время, не говоря уже о гораздо более жестких временах средневековья.
«Метаморфозы» - эпическая поэма, включающая в себя множество древних мифов (по преимуществу греческих) о превращении богов и людей в животных, растения, камни, реки, созвездия. Невозможно перечислить имена всех художников, черпавших свое вдохновение и сюжеты в поэме. Некоторые сюжеты стали узнаваемы с первого взгляда, некоторые – довольно трудно угадать в произведениях живописцев, тем более, что каждый художник интерпретирует тот или иной сюжет согласно собственным воззрениям, моде, стилю и подверженности тому или иному направлению. Нас в данном случае интересует рассказ именно о цветочных «Метаморфозах». Существует огромное количество произведений, иллюстрирующих миф о Нарциссе и Гиацинте, Адонисе, Клитии. Но только у Никола Пуссена на его эпическом полотне собрались самые известные (а частью и малоизвестные, но жизненно необходимые для построения композиции картины) герои.

Надо сказать, что в этой картине Пуссен не стремиться проиллюстрировать миф, в точности следуя за Овидием. Мастер рассчитывает на зрителя, которому знакома поэма. Такой зритель еще в большей степени может оценить замысел живописца, совершенную им метаморфозу, ибо под кистью Пуссена необузданные и мифические герои претерпевают поистине волшебные превращения и навечно сохраняют свой новый облик. Как уже не раз говорилось, сюжетной основой «Царства Флоры» (1631; Дрезден, Картинная галерея) послужили «Метаморфозы» Овидия. Картина изображает мифологических героев, после смерти превратившихся в цветы: под гермой Приапа, бога садов, — Аякс, бросающийся на меч;
Рядом Нарцисс, устремивший взор в зеркало воды, что в сосуде, подле которого сидит, прекрасная нимфа.
За Нарциссом мы узнаем Клитию, что «вертится Солнцу вослед».
Затем Гиацинт со своей «исцелимою раной»;
С верными псами у ног Адонис.
Один из беззаботных путти, наслаждающийся благоуханием цветка, замыкает композицию. Всех этих героев собрала в своем царстве вечно юная богиня Флора (она — в центре, в зеленом хитоне, кружащаяся в радостном танце). Впрочем, точнее было бы сказать, что их собрал в своей композиции Пуссен, объединивший несколько сюжетных мотивов. В этом объединении заключен глубокий смысл. Художник не ограничивает свою задачу простым рассказом, в основе его замысла, как и всегда, лежит идея общего порядка — идея вечного обновления природы, вечного возрождения жизни гибели героев отходит на второй план, их смерть дает начало новой жизни. Даже запечатленный в момент самоубийства Аякс воспринимается как участник веселого хоровода. Свет, даруемый лучезарным богом, колесница которого совершает свой изо дня в день повторяющийся бег по небу, сообщает изображению еще большую праздничность. Человеческие тела приобретают флороморфный характер: подобно растениям, они изгибаются, вьются, образуя в своем движении сложные кривые, из которых наиболее часто повторяется S-образная, красноречиво обозначенная в свое время Вильямом Хогартом как «Line of Beauty and Graces — «линия красоты и привлекательности» 36.