[sluma]

Когда обратили внимание – было уже поздно. Я неуклонно, настойчиво, с упорством свиньи, опускалась на грязное дно. Когда становилось особенно плохо, муж укладывал меня под капельницу, выписывал больничный, чтобы на работе никто не догадывался об истинной причине моего отсутствия. Да, девочки, скажу я вам! Не поддавайтесь унынию по причине безответной любви. Ответа всё равно не будет, а вы пропадёте быстрее, чем ожидаете того сами. Женский организм нежный, тонкий, склонный к стабильности во всём, поэтому мы спиваемся молниеносно. Чего я добилась слезами и пьянкой? Жалости? Скорее всего, да. Желания помочь? Да, безусловно. Сколько он со мной возился! А эти кодирования! Не знаю, почему мужчинам это помогает. Даже по восприятию и эффективности одного метода лечения мы разные. Бабы ж, по большому счёту, ничего не боятся в жизни. Чего не скажешь о представителях пола сильного(?). Может ли жалость перейти в любовь? Вы такие случаи знаете? Вряд ли. А вот в раздражение – легко! В желание уйти и не видеть – ещё больше.
А сын? Сыночка! Золотце моё! Прости и ты мамку свою непутёвую! Я ж тебя кохала, я ж тебя лелеяла, ночей не спала, боялась за тебя, хотела одного – чтобы ты вырос здоровым. И ты вырос. Не пьёшь, не куришь, спортом занимаешься. Красивый умный мальчик. Вот только с любовью, кажется, не везёт. Годков-то уже немало – у нас с твоим отцом в таком возрасте ты был уже бегающим и лопочущим всё подряд…Жаль, внуков у меня нет… Дай бог, у тебя всё сложится. Да и то сказать: куда ты должен был привести свою избранницу? Домой? На меня посмотреть? Да, конечно, ты прав. Нельзя было. Стыдно. Пьющая женщина – страшное зрелище. Мужику - что? Выпил, закусил, опохмелился пивком, крякнул, умылся – и вперёд, на работку! Дожить до вечера, а там, поправив здоровье, лечь баиньки и несколько дней «и близко не подходить». До выходных. А в выходные можно и оторваться. А женщине? С вечера если перебрала – никакая пудра не поможет – морда помятая, с мешками под глазами, с сеточкой не для картошки, а для морщин, - ужас! Опохмелишься – в штопор уйдёшь, не опохмелишься – вообще никуда не пойдешь, стыдно и плохо. А уж выходные…Стирка, уборка, глажка…- всё, что в кучку собралось за неделю. И тут опять «товарищ протест» на стрёме – пойдёшь на его провокацию – и выходные будут мокрыми. Ну, и по…окружности. Т.е., по замкнутой кривой (оба-на, чего я ещё помню, да, математика мне легко давалась). Вот и оказалась я на плоскости, ограниченной этой самой окружностью – на дне стакана, без которого уже не могла. Сначала перерывы были по полгода, потом по три месяца, а потом…потом и вовсе, виражи сменялись один другим, не уступая друг другу по крутизне преодоления. Во время запоя я понимала, что с этим надо кончать, слизывая свои сопли, набирая номер телефона своего любимого и слыша металл в некогда родном голосе, доказывающий, что надежды на любовь у меня нет. Во времена послекодированного просветления я старалась приводить себя и свои мысли в относительный порядок, пытаясь уговорить себя, что ничего страшного в том, что тебя разлюбили, нет – жизнь продолжается, надо научиться жить для себя. Ведь работа никуда не делась, квартира – тоже, сын, опять же, рядом, пока даже не женатый, мама, сёстры, знакомые…Всё ведь нормально! Но. Вдруг ни с того, ни с сего…Как и бывает с любым «вдруг». Что-то щёлкало внутри, или сердце ёкало, или душа сжималась – не знаю. А только вдруг становилось нестерпимо больно, надрывно обидно за всё и невыносимо хотелось налить «спасительных» капель, чтобы выпив, поплакать всласть над своей горемычной судьбою, поговорить сам-на-сам и попытаться найти, в который уж раз(!) ответ на вопрос: «Почему? Ну, почему он меня не любит? Ведь я его женааааа! Законнаяаааа!!! И у нас НАШ ребёнок!»
И вот именно в те минуты я понимала, что качусь в пропасть. И никто, никто на свете: ни мама, ни сын, ни даже мой Митя – не могут мне уже помочь. Я поняла, что эта болезнь – для слабых духом, специально, как испытание. Сможешь преодолеть – будешь жить, причём на новом витке, осознавая себя как единое целое, не нуждающееся в чьей-то поддержке для такой борьбы. Не сможешь – канешь в Лету. Надо только себе сознаться в том, что твоя любовь может жить внутри тебя, не требуя взаимности, обогащая тебя саму ТВОИМ чувством, в котором и умопомрачительная нежность тёплой юности, и страдания первого предательства, и желание противостоять своей ревности, а самое-то главное – помнить, что для своего ребёнка ты должна быть самой красивой, самой сильной, самой современной, самой успешной, самодостаточной и ЛЮБИМОЙ! Разве может Женщина-Мать позволить себе стать нелюбимой? Не может. Не имеет права. Подумаешь – половина оказалась не от той пары! Значит, точно где-то есть твоя. Надо только глаза открыть, уши не затыкать, душу распахнуть. А любовь у женщины есть всегда. Если у неё есть ребёнок. Это смысл женского бытия. Мужчин-единственных мужей может на всех и не хватить, но как самцов можно использовать тех, кто есть. Им ведь не жалко! Счастье встретить СВОЕГО мужчину – такая редкость и драгоценность, как бриллиант, не каждому дано. Можно только порадоваться за тех, кому повезло. Знать, звёзды так захотели.
Хорошо рассуждать, когда тебе уже всё равно. Когда ты уже точно всё знаешь. Но когда ты уже не в силах что-либо изменить. Да и не только ты – никто.
Вот смотрю я на них на всех, в третий раз уже, в новом для себя качестве и…мне так жаль всего, что случилось. Зачем я так перебрала в свой последний раз? Устроила сыну сцену ужаса на всю оставшуюся жизнь, не говоря о том, что все эти годы мальчишка испытывал смятение чувств, замешанное на любви к матери и на отвращении к женщине-алкоголичке. Мужа ввергла в вечное чувство вины перед собой. Мать обрекла на непросыхающие слёзы и ежедневные молитвы. Людям подкинула пищу для нездоровых сплетен… Зачем? Не знаю. Я просто не справилась со своей судьбой. Я с ней не смирилась. Я хотела, чтобы семья существовала по моим канонам: чтобы после работы – ужин, разговоры по душам, в выходные – с друзьями в отрыв… А Митька, наверняка, меня не любил никогда. Просто НИКОГДА. Разве он говорил когда-нибудь, что любит меня? Кажется, на заре…и говорил. Но вряд ли это было искренне. Не было блеска в его глазах. Не было. Он меня просто уважал и жалел. Нёс груз. Груз ответственности. По молодости даже дружеские вылазки семьями были на природу и так, «поквартирно»…Но как-то быстро его это утомило. Объяснение может быть только одно – я ему наскучила, а такое может произойти только в том случае, если не было любви. Не получилось у меня соответствовать его идеалу. А он есть у каждого человека. Есть. Наверняка, и у моего Мити есть этот идеал. Мы никогда не говорили с ним об этом. Он-то у меня был первым, а я-то у него – нет! Кто была та женщина? Может быть, та самая, единственная и неповторимая? На которую он хотел смотреть своими умными серыми глазами всегда? С которой он хотел бы говорить обо всём, даже о своей «неприкосновенной» работе? Смотреть и гордиться? Чтобы ему завидовали не только друзья, но даже собутыльники? Не знаю. И никогда уже не узнаю.
Сегодня мои близкие собрались помянуть меня в третий раз – сегодня сорок дней, как нет меня с ними. Но нет моего тела. А душа-то всегда жива. Пока жива память – и душа даёт о себе знать. Вот сын уже, кажется, успокоился. Что значит молодость! Такая бурная истерика от увиденного в квартире в ТОТ выходной день, когда он вернулся с уикенда, и такое сравнительно спокойное выражение лица, спустя чуть больше месяца. Девочка рядом с ним. Симпатичная. Но у него нет блеска в глазах. Как сказать девочке об этом? Она ведь не услышит меня. Даст бог, всё сложится правильно. Нельзя без любви.
Мама. Бедная моя мама! Что я с ней наделала! Как она исплакалась, высохла вся! Мама, не плачь! Я сама так хотела. Ты должна ещё моим внукам стать тем, кем я не стала - бабушкой. Живи, умоляю тебя! Сёстры. И вы меня простите. Может, был бы у нас брат, мы бы лучше понимали мужчин. Люди. Не судите меня, люди! Да, я неправильно сложила свою жизнь, но так уж вышло. У каждого из нас свой отрезок времени, данный свыше. Мне больше нечего вам сказать.
Митя. Милый мой, Митя! Прости меня за всё. За то, что не смогла стать тебе любимой, а была лишь женой. За то, что не отпустила тебя к дочери. Может, всё сложилось бы совсем иначе – пожил бы там, да вернулся сам, и это было бы ТВОИМ решением. Прости за сына, что не стала для него идеалом Женщины, той Мадонной, которая остаётся в душе любого мальчика. Прости за то чувство вины, которое давно поселила в тебе, а теперь, глядя в твои глаза, наполненные сумасшедшей тоской и не вылитыми на людях слезами, понимаю, что тебе с этим долго не расстаться. Долго. Может, навсегда. Но я не хочу держать тебя хотя бы теперь. Я хочу оставить тебе свободу. Не от себя, а просто свободу – для тебя. Живи, голубь. Отдайся времени. Ты очень хороший. И не виноват в том, что я была всего лишь законной женою. Любовь не подчиняется никаким законам. Она просто есть. Или её просто нет. Дыши легко. И всё. И всё… И всё…
Мне пора… Оставайтесь. Так надо. Не поминайте лихом. Я улетаю… И буду иногда возвращаться. В день своего выхода на этот свет и в день ухода. Это не я так хочу. Звёзды.