[sluma]

- Та не лезте вы к ему! Просто мамка ушла. Щас придэ, вин и заткнётьси!
Все затихли, даже отвернулись от мальца. Он продолжал ныть, правда, после "команды" отца его пронзительный поначалу рёв постепенно перешёл в прерывистый скулёж.
Мне стало смешно. Наташка,проработав до этого тринадцать лет в начальных классах, видавшая таких, как мой Димка, даже ухом не повела в ту сторону, а я уже было хотела "взять огонь на себя", увлекши ребёнка каким-нибудь срочным интересным делом, как то: поиск и собирательство ракушек, постройка замка из песка или рисование разных машинок на том же подножном материале, - но тут вернулась мама, и гармония в облике тишины воцарилась вновь, путём выдачи сначала подзатылин, сопровождаемых определённым количеством материнских(тех, что и отцы употребляют) сильнодействующих слов, а потом методом извлечения из какого-то занюханного пакета присыпанных всё той же мелкой ракушкой кукурузных палочек. И всё. Спустя некоторое время, компания так же, по "стартовой отмашке" того, уточнять личность которого не имеет даже смысла, быстро "смоталась", освободив тем самым "свято" место под деревянным грибком. Вот вам и пример, подтверждающий ту мысль, в которой утверждается бессмыслие переть против силы, буквально.
Так и поменялись соседи. Теперь это была идиллистическая семья: мама-папа-сын. Люди собирались с чувством, толком, расстановкой(по спортивным сумкам), материализовавшимися в кастрюльках с дымящейся картошкой и котлетками, в пачках с чипсами, несчётным количеством бутылок с пепси и арбузом, который, если и входил в стратегические семейные планы, то уж куплен был, наверняка, лишь по дороге. Хотя это не имеет значения. Значение имели только два факта: первый - это обращение к нам с подругой, приятно ранившее женские самолюбия, и второй - арбуз. Эту троицу вообще-то хорошо было бы приставить в детсад к детям, у которых плохой аппетит, или к тем людям, которые занимали их место надысь, не говоря о том, что глядя на них, разыгралось даже запрещённое желание чего-нибудь куснуть у моей подруги, сидящей на диете строго распланированного питания. И именно арбуз нас доконал. Сначала его красиво резал мужчина, так, как умеют только мужчины. Глядя, как они(мужчины) это делают, запихиваешь свою лидерскую спесь в известное место, не боясь за истину быть поднятой на эшафот феминисток,и понимаешь, что означает вопрос какого-нибудь арбузного продавца:"Вам его зарезать?" Так вот теперь все эти борцы с худобой, которую унесли с собой предыдущие пользователи этого навеса, стали вонзать их челюсти в красную плоть,по-видимому, спелой ягоды(?), издавая звуки, которые способны привлечь внимание и голодных, и обожравшихся, ей-богу! Вынести этого не могли ни я, ни моя Наташка, поэтому, подстёгиваемые желанием, ёмко описываемым подаренной великим Семёнычем фразой - "я, Вань, такую жу хочу!" - мы отправились в обратный путь, именуемый как "путь домой". Но(!) через придорожный базар.
Завидев желанные прилавки, мы быстро направились к ним, по пути втянув скопившуюся слюну,дабы не капнуть на прилавок, ведь мы помним о своих "раздвоенных язычках". Капнешь слюной аппетита, а ни вчём не повинные люди скончаются от неизвестного химикам яда.
Первой вступила Наташка:
- Почём арбузики?(использовать уменьшительно-ласкательную форму слов у неё профессионально и неистребимо).
Во временно сооружённом сарайчике из камыша ,которого в здешних плавнях пруд-пруди, стояли два "лицА кавказской национальности"(интересно, как они нас, славян, называют между собой или с правительственных трибун?), один примерно моих лет, а второй моложе моей спутницы.
- По трыдцать, - ответил старший.
- Ого! А что так дорого? - Наташка.
- Патамушта первий.
- Спелые? - с пионерским задором продолжала Наташка.
- Спелий, спелий! Хочещь, зарэжу?
- Не. А сладкий?
- Дааа!
- А вкусненький? - высота голоса приблизилась к той отметке, после которой неизменно следует ехидозный прыск-смешок.
- Дааа! А ви откуда?
- Из Славянска.
- Красивие дэвушки в Славянске живут!